Если вчера война... - Страница 101

101

Территория Советского Союза, апрель 1941 года

Весна одна тысяча девятьсот сорок первого года выдалась затяжной, да еще к тому же и дождливой. В марте частенько шел снег, периодически сменяющийся дождем, да и сейчас, в середине апреля, все еще было прохладно, и люди не спешили расставаться с теплой одеждой. Солнечные дни были большой редкостью, и Юрий иногда с грустью вспоминал родную Одессу, где в это время весна уже почти всегда вступала в свои права.

Начиная с середины апреля самые отчаянные из курсантов, в число которых, конечно же, входил и Крамарчук, обычно уже открывали купальный сезон, правда, согреваясь после плавания в ледяной водичке не столько теплым южным солнышком, сколько купленной в складчину водкой по 3 рубля 62 копейки бутылка.

И еще было нечто, чему подполковник, как ни старался, не мог найти ни объяснения, ни хотя бы просто определения. Огромная страна, несмотря на работающую в небывалом темпе промышленность и множество казавшихся совершенно невозможными еще год назад изменений, затронувших практически все сферы жизни, будто замерла перед липом чего-то неизбежного и страшного; чего-то, что должно было произойти в ближайшие месяцы. Юрий все чаще ощущал какую-то необъяснимую тяжесть на душе, и чем меньше времени оставалось до последнего весеннего месяца, тем сильнее становилось это непонятное и пугающее чувство. Возможно, дело было именно в нем самом, но подтвердить или опровергнуть это предположение мог лишь кто-то из собратьев-«попаданцев», однако ни с кем из них он больше не виделся. Виткина, по словам наркома, отправили каким-то консультантом в Главное артуправление, а с немецким полковником он после КШИ больше ни разу не пересекался.

Потому-то подполковник так обрадовался, узнав о предстоящей командировке, еще и в компании с Лаврентием Павловичем! Конечно, не хотелось надолго оставлять в одиночестве находящуюся на шестом месяце жену — командировка должна была продлиться больше двух недель, — однако отказаться он бы в любом случае не мог. Там, где он сейчас служил, подобные отмазки не работали. Сказали — выполняй, будь ты хоть трижды гость из будущего.

Впрочем, Верочка восприняла поездку с энтузиазмом — похоже, девочке было просто приятно впервые в жизни собирать мужа в командировку, отглаживая запасной комплект военной формы и собирая небольшой дорожный чемодан. В назначенный час к подъезду прибыл автомобиль, и Юрий, расцеловав все-таки расплакавшуюся напоследок супругу (подобное в последнее время случалось чаще — сказывался срок беременности и токсикоз), спустился вниз.

От закрепленной за ним служебной «эмки» он поначалу попытался отказаться, благо идти до наркомата пешком было от силы минуть десять, но Берия его даже слушать не захотел, еще и обругав при этом недальновидным дураком. Мол, знаешь, чего мне стоило добиться для тебя свободы передвижения? Хочешь, что бы тебя немецкие шпионы по пути похитили? Ах, не хочешь? Вот и не говори глупости.

Усевшись рядом с водителем — ездить на заднем сиденье ему никогда не нравилось, — он кивнул шоферу:

— Сережа, на аэродром.

— Знаю, товарищ капитан... Ой, простите, товарищ подполковник, никак не привыкну к этим новым званиям. И к погонам тоже. Странно так с ними ходить, но в принципе красиво.

Вполуха слушая привычный шоферский треп, Крамарчук закурил, слегка приспустив стекло, и задумался. Насколько он понял, предстояла какая-то инспекционная поездка по нескольким объектам стратегического назначения. Зачем лично он нужен наркому, Юрий даже не догадывался, но Берии было виднее. Раз взял — значит, имеет на то некие основания, знать о которых ему пока не нужно. Придет время, расскажет.

На аэродроме их уже ждал готовый к вылету «Дуглас», вполне возможно, даже тот самый, июльский. Берия прибыл почти одновременно с подполковником, на ходу поздоровался и сразу же махнул в сторону невысокого трапа:

— Потом поговорим, сейчас времени нет. — Несмотря на раннее утро — рассвет едва затеплился на востоке, — народный комиссар был привычно деловит.

Вместе с ними летело ещё человек десять, большинство в военной форме, кое-кто в штатском, однако ни с кем из них Юрий знаком не был. Посадили их отдельно, ближе к хвосту, и Крамарчук понял, что это, собственно, и есть инспекционная комиссия. Они же с Берией, видимо, выполняли при ней некую контролирующую функцию.

— Куда летим, товарищ Берия? — дождавшись, пока самолет наберет высоту и перестанет давить в ушах, решился спросить Юрий.

— Сам увидишь, — пожал плечами нарком, и Крамарчук предусмотрительно закрыл рот. Летим — и летим. ему-то что? Берии виднее.

Летели долго, почти пять часов, и подполковник даже ухитрился выспаться, хотя полузабытый со времен прошлого полета гул двух двигателей Prattt&Whitney отнюдь этому не способствовал. Дождавшись, пока приземлившийся самолет остановится, Крамарчук отстегнул примитивный ремень безопасности и поднялся на затекшие от долгого сидения ноги. Спустившись на летное поле, Юрий удивленно огляделся. Здесь было значительно теплее, да и здание аэровокзала показалось смутно знакомым. И самое главное — воздух. Воздух был тоже знаком, очень знаком. Пахло чем-то родным, пусть подзабытым, но навечно оставшимся в сознании...

Уже начавший понимать, что к чему, Крамарчук обернулся к усмехающемуся наркому:

— Узнал, подполковник? Я специально так график распланировал, чтобы сначала через твою Одессу пролететь. Доволен? Ладно, не отвечай, вижу, что доволен. Сейчас посмотрим, что тут товарищ Захаров наворотил. А вот и он, кстати, — Берия кивнул в сторону идущего по летному полю генерал-майора.

101